Ключевые слова: Федор Достоевский; «Преступление и наказание»; капитализм; современность; шизофрения; перевод; постмодернизм; призрак.

В статье высказывается предположение о присутствии в романе «Преступление и наказание» Федора Достоевского «призрака постмодернизма». Под последним автор имеет в виду специфический характер отношений между экономикой и культурой, где последняя предстает некоей «фабрикой грез», или, выражаясь языком Теодора Адорно и Макса Хоркхаймера, «культуриндустрией». Искусственность и «навязчивость» культуры в романе Достоевского показаны через образ сюрреалистически совпадающих внешнего пространства города и внутреннего мира главного героя. Раскольников блуждает по переплетающимся лабиринтам собственной теории, болезненного бреда и душного Петербурга. Вместе с тем постмодернистская безвыходность лабиринта навязанной (Достоевский использует слово «пошлая») культуры для заплутавшего в ней индивидуального сознания оказывается призрачной — герой находит из нее выход. Эта возможность выхода роднит роман уже не столько с постмодернистской литературой и кино, сколько с теми жанрами и течениями мысли, с которыми обычно связывают конец постмодерна: киберпанком Ника Ланда, метамодернизмом Робина ван ден Аккера, перформатизмом Рауля Эшельмана и т. д.
«Призрачность» постмодернизма может быть объяснена особыми условиями распространения капитализма в России, который казался не столько «естественным» и неизбежным результатом исторического движения, сколько внешним вторжением вестернизации. В этом отношении консерватизм Достоевского парадоксально сближается с этноцентризмом современных постколониальных исследователей вроде Гаятри Спивак, Дипеша Чакрабарти и др. В статье эта параллель рассмотрена прежде всего в контексте вопросов перевода, являющихся ключевыми как для Достоевского, так и для современных авторов. Образ капиталистической современности в романе «Преступление и наказание» автор раскрывает через постмодернистскую метафору шизофрении, к которой обращаются как Жиль Делёз и Феликс Гваттари, так и Фредрик Джеймисон, дополняя ее мотивами чуждости и перевода.