Юбилейное интервью.

Юбилейное интервью.

Юбилейное интервью.

Юбилейное интервью.

Юбилейное интервью.

Юбилейное интервью.

Юбилейное интервью.

В статье обсуждается амбивалентный феномен селфи — автопортретов, снятых на цифровую камеру и опубликованных в Сети. Утверждается, что селфи представляет собой новый язык самоописания общества, который интерпретируется в зависимости от идеологических предпосылок авторов. Селфи представлены как фактор демократизации медиа, но также и как инструмент возможной деперсонализации и коммодификации пользователей Сети. Это обсуждается, в частности, в контексте дискуссий феминисток о роли селфи.

Статья посвящена обсуждению явления, характеризуемого Эли Паризером как «стена фильтров»: функционированию интернета в эпоху социальных сетей персонализации. В противоположность позиции Паризера, видящего в «новом интернете» опасность для демократии и дополнительный инструмент капиталистического подавления, статья указывает на основополагающую двойственность «системы фильтров», соединяющей в себе как реакционные, так и революционные тенденции. Анализ феномена селфи становится главным средством, с помощью которого выявляется это основное противоречие «фильтр-интернета».

В статье рассмотрен феномен селфи сквозь призму классического искусства и некоторых философских концепций. Особое внимание уделено изображению как знаковой системе, а также сходству и отличию селфи от классического автопортрета. Иллюстративным материалом для статьи послужили некоторые события в жизни таких художников, как Йозеф Бойс, Энди Уорхол, Ипполит Байар, Леонардо да Винчи, Казимир Малевич, Марсель Дюшан, Сальвадор Дали, а также идеи Рене Декарта и Иммануила Канта. Автор приходит к выводу, что селфи характеризует современное состояние культуры.

В центре работы находится проблема дискуссии в современной философии и ее результативности. Обосновываются два основных тезиса: 1) полемика в философии ведет к исчезновению плохо обоснованных или не реализовавших стратегию защиты позиций и целых исследовательских программ; 2) наличие несовместимых по базовым допущениям философских программ оказывает стимулирующее воздействие на интенсивность их разработки, то есть является фактором продуктивной профессиональной конкуренции. Анализируются две ключевые полемики конца XIX — первой трети XX века: критика Г. Эббингаузом философской программы «дескриптивной психологии» В. Дильтея и односторонняя полемика М. Шлика с проектом феноменологической философии и работами Э. Гуссерля.

В публикуемых отрывках из книги «Государь сетей» Грэм Харман рассматривает работы французского социолога науки и антрополога Бруно Латура через призму метафизики. Дается набросок того положения, которое могла бы занять фигура Латура в панораме современной спекулятивной философии. Отдельное внимание уделяется отношениям Латура с современным научным материализмом, который можно назвать принятой сегодня по умолчанию философией здравого смысла. Делается вывод о том, что камнем преткновения между позицией Латура и материализмом является разница в их отношении к нововременному разрыву между человеком и миром. Также анализируется доктрина локального окказионализма, являющаяся, с точки зрения автора, величайшим достижением Латура в философии.

В статье затрагиваются несколько тем из переведенных на русский язык отрывков книги Грэма Хармана «Государь сетей: Бруно Латур и метафизика». Предпринимается попытка обнаружить мотивы, которыми Харман мог руководствоваться при интерпретации подручного и наличного у Хайдеггера. Дается анализ и обзор противостояния объектно-ориентированной философии материалистическим тенденциям (включая так называемую философию виртуального Жиля Делёза и его наследников). Комментируется повторяющаяся у Хармана дилемма окказионализма и скептицизма (эмпиризма). На первый взгляд перечисленные темы имеют мало общего, однако автор выдвигает гипотезу, согласно которой за всеми данными мотивами скрывается общая проблематика.

Технология — бедная родственница эпистемологии. Она все еще несет на себе бремя определения материи, которое было вынесено из другого странного определения научной деятельности. Вследствие этого многие описания «вещей» вовсе не имеют в себе ничего «вещного». То, что описывается, — всего лишь «объекты», ошибочно принимаемые за вещи. Отсюда необходимость в том, чтобы возник новый стиль описания, который позволил бы преодолеть границы материалистического (по сути идеалистического) определения материального существования. Что и было достигнуто в серии эссе «Насыщенные вещи», для которой данная заметка служит послесловием.

В статье рассматриваются базовые координаты эпистемологии и онтологии Нового времени, а также намечается проект «онтикологии» как варианта объектно-ориентированной онтологии. Автор указывает на то, что как реалисты, так и антиреалисты обычно исходят из эпистемологической привилегии субъекта и той или иной трактовки проблемы «доступа» к реальности. По его мнению, базовое различие субъекта и объекта, превалирующее в новоевропейской онтологии, само имеет слепые пятна, связанные с самой структурой различения. Эта структура толкуется им как соотношение «отмеченного» и «неотмеченного»: к последнему как раз и относились традиционно объекты. Напротив, онтикология и ее «плоская онтология» предполагают, что не существует ничего кроме объектов, в число которых включаются и субъекты.

В статье критически рассматриваются основные моменты «четвероякой» онтологии объектов у Грэма Хармана и его метод «продукционизма». Несмотря на то что инстанции этой онтологии удалены друг от друга, они построены на неявных союзах, которые, однако, ничем не гарантированы. Показывается, что основной тезис теории «замещающей причинности» — о непосредственной встрече реального «Я» и чувственного объекта — может быть оспорен, а это ставит под вопрос всю концепцию в целом. Спорность предложенной Харманом концептуальной структуры скрывает, однако, тот факт, что решаемая им проблема — не столько в причинности, сколько в определении самой «реальности» после того, как мы отказались от кантовской диспозиции условий опыта, которые являются условиями объектов опыта.