Cтатья посвящена одному из ключевых вопросов современной социологии вещей: каким образом мир социальных взаимодействий собран, соткан, обрамлен и преобразован нашими (эмоциональными) отношениями с материальными объектами? Для ответа на него автор обращается к анализу игры, показывая, как микросоциология игрушек позволяет переосмыслить некоторые из проблем социологии вещей — соотношение нормативной и сценарной модальностей объектов, перенос сценария с игровых объектов на неигровые, перформативность взаимодействия с вещами. Отталкиваясь от интуиции «поворота к материальному» в социологической теории и конкретных исследовательских кейсов, автор разрабатывает микросоциологическую модель для анализа материальности игровых миров.

В статье реконструируется общая философская экономия онтологии конечности, за пределы которой намеревается выйти Мейясу. Показывается, что «круг корреляции», так же как и позиция «наивного реалиста», ограничен специфическими «прагматическими противоречиями», которые делают любую концептуализацию конечности неустойчивой. Мейясу пользуется напряжением, сосредоточенным во всем «порочном круге» конечности, а не только в отдельных позициях. Его решение, однако, оставляет без внимания некоторые возможности работы с «фактичностью», поскольку приравнивает «дескриптивность» онтологических условий к простой возможности небытия корреляции.

В статье главный аргумент книги Квентина Мейясу «После конечности» рассматривается через шеллингианское различие между негативной философией, которой является корреляционизм, и позитивной которые делают любую концептуализацию конечности неустойчивой. Мейясу пользуется напряжением, сосредоточенным во всем «порочном круге» конечности, а не только в отдельных позициях. Его решение, однако, оставляет без внимания некоторые возможности работы с «фактичностью», поскольку приравнивает «дескриптивность» онтологических условий к простой возможности небытия корреляции.

В статье вводится понятие «настоящего призрака» — умершего, чью смерть невозможно оплакать, расставшись с ним. Мейясу выстраивает «дилемму призрака» как инструмент, показывающий тупик современной теологии и одновременно атеизма. Возможность «действенной скорби», которая позволила бы решить дилемму призрака, обнаруживается в «божественном несуществовании»: «Бога пока нет», но это не значит, что он невозможен. Концептуальным итогом становится набросок материалистической «дивинологии» — науки о божественном, способном появиться на фоне «гиперхаоса», абсолютно контингентного бытия.

В статье рассматривается проблема совместимости материализма и спекулятивизма, выявленная работой Квентина Мейясу «После конечности». В качестве отправной точки принимается антигегельянская концепция Лучио Коллетти, сравниваемая со спекулятивным реализмом. Это сопоставление позволяет ответить на два вопроса: «Возможен ли неметафизический спекулятивизм?» и «Какова разница между реализмом и материализмом (а также между ними обоими и натурализмом)?». Фоном для этих вопросов оказывается проблема демаркации — особенно трехсторонней демаркации науки, философии и идеологии. Жест Мейясу привлекает спекулятивный материализм к борьбе с пагубными внефилософскими последствиями корреляционизма, упакованными в понятие фидеизма. Спекулятивный материализм оказывается еще и идеологической операцией, направленной на устранение сговора корреляционизма и иррационализма. В заключение приводится несколько критических комментариев относительно как теоретической валидности, так и идеологической эффективности проекта Мейясу в целом.

Статья посвящена книге Квентина Мейясу «Число и сирена». Предпринимаемая Мейясу интерпретация «Броска костей» Малларме рассматривается в общем контексте философии Мейясу, а также движения «оккупации теологического», разворачивающегося в последнее десятилетие и включающего такие фигуры, как Ален Бадью и Славой Жижек. Анализ мысли Мейясу позволяет выявить внутреннюю двойственность, характеризующую все это движение, и наметить пути к осуществлению задачи имманентной экспроприации внутреннего ядра теологии.

В статье главный аргумент книги Квентина Мейясу «После конечности» рассматривается через шеллингианское различие между негативной философией, которой является корреляционизм, и позитивной философией — той самой новой онтологией, которую пытается построить Мейясу. Такой анализ, по мнению автора, позволяет показать, что аргумент Мейясу неверен: автор на деле не доказывает то, что собирается доказать. Логические погрешности в аргументации не всегда являются главным показателем состоятельности работы, но в случае «После конечности» Мейясу ставит себе целью дедуктивно вывести абсолют из позиции, которую он называет «сильным корреляционизмом». Следовательно, логическая несостоятельность может стоить Мейясу всего проекта «спекулятивного реализма». Мейясу не может абсолютизировать контингентость как нечто реально вытекающее из сильного корреляционизма, но превращает ее в абсолют феноменологический, в абсолют мысли — вопреки своим намерениям и из-за пустоты круга корреляции. Несмотря на предлагаемую критику, автор считает, что проект Мейясу важен и плодотворен в современном контексте новых онтологических решений.

В статье анализируется теория познания Джона Мак-Доуэлла, изложенная им в работе «Разум и мир», на фоне теории познания Эрнста Кассирера. Показываются сходства и расхождения в аргументации обоих авторов, которую можно, соответственно, охарактеризовать как аналитический и рационалистический варианты неокантианства. Таким образом, открываются различные перспективы на важнейшие проблемы теоретической философии, в частности проблему понятия (каковы механизмы образования понятий) и проблему рациональности (исчерпывается ли она идеей «пространства оснований» или нет).

Статья посвящена анализу особенностей рецепции неокантианства в России и одному из случаев «обратного влияния» русской мысли, в частности толстовства, на интеллектуальную ситуацию в Германии накануне и во время Первой мировой войны. Русские неокантианцы мыслили свою общественную и научную миссии в России в перспективе «запоздавшего» Просвещения, что ставило перед ними две задачи: спецификации предмета философии и секуляризации философского знания. В немецком неокантианстве первый вопрос в основных чертах был решен. Второй вопрос возник в начале 1910‑х годов, а с началом Первой мировой войны предельно заострился, что нашло выражение в провоенных выступлениях Г. Когена и П. Наторпа. Русский неокантианец и толстовец О. П. Бук выступил с идеями пацифизма, в поле притяжения которых оказались такие выдающиеся деятели науки и культуры, как Георг Николаи и Альберт Эйнштейн.

Автор предлагает обзор современных дебатов о позитивной и негативной свободе, утверждая, что изучение истории и более ранней и ныне забытой традиции мысли об общественной свободе может помочь преодолеть ложную дихотомию между негативной свободой и активным гражданством. Отталкиваясь от республиканской теории и представлений о свободе Макиавелли, Скиннер приходит к выводу, что идея негативной свободы и идеалы гражданской добродетели в конечном итоге могут быть связаны между собой.

Автор критикует представление о том, что негативная свобода предшествует или является более важной, чем позитивная свобода, и отстаивает концепцию свободы как осуществления, которая учитывает существование внутренних, а не только внешних препятствий для свободы. Концепция свободы как осуществление и самореализация представляет собой не просто побочный продукт свободы, но является самой свободой.

Понятие свободы, являясь центральной категорией политической философии модерна, в то же время зачастую заявляет о себе конфликтами с наличными политическими практиками и поддерживающими их моральными кодами. Это свидетельствует о растущем напряжении, угрожающем взорвать понятийные рамки «свободы»,— ситуация, одним из теоретических ответов на которую являются попытки анализировать свободу в ее развитии. Возможно, что центральный момент и главную движущую силу этого развития составляет несовместимость имеющихся методологических подходов к анализу свободы воли. В статье эксплицируется отдельный случай исторически сложившейся конфронтации методологий: (1) сверхдетерминация свободы необходимостью и (2) сверхдетерминация необходимости свободой.

Гендерное здоровье в различных моделях социального обеспечения. Здоровье и интимная жизнь: Социологические подходы: Cб. ст. / Под ред. Е. Здравомысловой, А. Темкиной. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2011 («Гендерная серия». Вып. 3). — 324 c.

Светлана Неретина, Александр Огурцов. Реабилитация вещи. - СПб.: Мiръ, 2010. — 800 с.

Публикация Патриархии к 65-летию Победы над фашизмом. Антон Керсновский. Философия войны. - М.: Изд-во Московской патриархии, 2010. — 208 с.

Марсель Энафф. Клод Леви-Строс и структурная антропология / Пер. с фр. О. Кустовой. СПб.: Гуманитарная академия, 2010. — 560 с.

Антон Олейник. Власть и рынок: система социально-экономического господства в России «нулевых» годов / Пер. с англ. - М.: РОССПЭН, 2011. — 438 с.

Markus Gabriel, Slavoj Žižek. Mythology, Madness, and Laughter: Subjectivity in German Idealism. L.: Continuum, 2009. — 208 p.