В статье защищается тезис о том, что не-господство является наилучшим основанием для справедливости по сравнению с существующими альтернативами. Одна из них отвергает понимание не-господства как фундамента справедливости, другая соглашается с таким пониманием, но трактует не-господство иначе, чем автор данной статьи. Первую группу составляют сторонники равенства, с одной стороны, и свободы — с другой. Их аргументам посвящена первая половина эссе. Затем рассматриваются концепции не-господства, предложенные Юргеном Хабермасом, Мишелем Фуко, Майклом Уолцером, Квентином Скиннером и Филиппом Петтитом. Автор указывает на имеющиеся значительные сходства, но и разногласия в позициях указанных исследователей и между ними и собственными взглядами автора. Проясняется, что именно стоит на кону в альтернативных авторским формулировках, дабы продемонстрировать предпочтительность предложенной концепции, опирающейся на основанный на власти ресурсизм (power-based resourcism).

В статье проводится различие между двумя изъянами современной российской демократии — ее дефектностью и дисфункциональностью. Если первое понятие описывает нарушения демократии как «метода» (Шумпетер), то второе характеризует ее расхождение с социальной справедливостью. В отличие от первого, второе явление раскрывается как «глобальная» тенденция, обусловленная подчинением демократии тому новому типу капитализма — «финансиализированному капитализму», знаковым моментом становления и утверждения которого стал недавний так называемый глобальный финансовый кризис. В статье описываются характерные черты этого типа капитализма и его отличия как от веберовского «рационального» (современного) капитализма, так и от марксовой модели капитализма в качестве «способа производства».

Интервью посвящено обсуждению книги Ю. Хабермаса «Кризис Европейского союза». Хабермас рассматривает возможность переоснования ЕС не как технократический вопрос элит, а как результат общественных дебатов с бóльшим участием населения. История конфликтов и примирений народов Европы и настоящий экономический кризис могут, по его мнению, послужить источником создания общей политической культуры.

Автор статьи прослеживает перипетии «идеи Европы» в ХХ веке, воплотившейся в реальность Европейского союза. Эта идея составила теоретический фон дебатов, которые можно резюмировать в оппозиции «федеральное государство vs федерация государств». Опираясь на таких историков, как О. Калецкий или Ж. Сулье, он очерчивает интеллектуальный контур Европы от Я. Буркхардта через П. Валери, Г. де Рейнольда, Д. де Ружмона, К. Курчио до такого энтузиаста единой Европы, каким был австриец Рихард Куденхове-Калерги, на идейных взглядах и политических упованиях (в том числе на Гитлера и Муссолини!) которого автор останавливается подробнее.

Революция рассматривается в статье как объект философской реконструкции, демонстрирующей государственное конституирование революции как события. В качестве базового примера выделяется попытка Сартра описать революцию, изображая революционные передвижения и волнения парижан времен французской революции в качестве моментов диалектического перехода от сериальности к «группе в слиянии». Затем логика Сартра сопоставляется с историко-теоретической реконструкцией Фюре, что позволяет сделать несколько выводов относительно воспроизводства государства в революции. Городские революции продолжают отсылать к средневековому образу «политики» как «науки города», господствовавшему до формирования «государственного интереса», и это одно из их принципиальных ограничений.

Три «отца-основателя» социологии — Конт, Маркс и Токвиль — были современниками Французской революции 1848 года. Иная теоретическая традиция была представлена Пьером-Жозефом Прудоном, ставшим свидетелем событий 1848 года. Данная статья суммирует взгляды этих теоретиков-наблюдателей и отмечает некоторые классические положения, которые современные исторические исследования предлагают пересмотреть. В статье выдвигаются три основных тезиса: 1. Революция 1848 года оказала непосредственное влияние на оформление классической социальной теории на основании выводов (некоторые из них сейчас подвергаются новой интерпретации), сделанных наблюдателями революционных столкновений. 2. Революция 1848 года косвенно повлияла на классическую социальную теорию, способствуя упадку радикальной французской революционной традиции (в том числе утопического социализма) после поражения июньского восстания и перехода власти к Наполеону III. 3. Как принадлежащим к классической традиции, так и современным исследователям не удалось адекватно представить главные изменения в эффективности национальной интеграции, коммуникации и управлении, произошедшие в 1848 году, в отличие от тех, которые произошли в 1789 году; это было прямым указанием на рост классовой борьбы и вероятность будущих революций в развитых капиталистических странах.

В компаративистском ключе в статье описаны динамика и основные фазы революции с точки зрения экономической науки. Анализируется динамика революционных процессов, а также экономическая политика, которую вынуждены осуществлять революционные правительства: инфляционное финансирование, перераспределение собственности, бумажно-денежная эмиссия и т.д. Утверждается, что революции приводят к увеличению трансакционных издержек и, как результат, к торможению темпов экономического развития. Доказывается, что русская трансформация рубежа 80–90-х годов XX века в общем и целом использует те же механизмы экономической политики, которые использовались другими великими революциями прошлого. Однако у нее есть и своя специфика — это первая полномасштабная революция, происходящая в условиях кризиса индустриализма и перехода к постиндустриальному обществу.

В статье анализируются формы политического и социального представительства гражданского протеста на материале интервью с участниками российских митингов и наблюдений за динамикой мобилизации. Данные исследования заставляют усомниться в «кризисе» принципов представительства, обнаруживая разнообразие координационных центров, конкурирующих за политический мандат протестного движения, и готовность/желание значительной части протестующих быть представленными. Медийная логика представления митингов, в том числе их атрибуция «среднему классу», подвергнута критическому анализу одновременно с анализом суждений демонстрантов и повесткой уличных акций с целью проверить наличие у протестного движения действительного социального, в пределе революционного представительства. Статья показывает, как через разрыв с аппаратными и гегемониальными моделями политического действия в текущей мобилизации реализуются новые формы политической субъектности, основанные на практиках самоуполномочения и самоиспытания. Для уточнения типологических черт российского протеста используются нетривиальные международные сопоставления.

Как свершаются революции и свершаются ли они вообще? Или на самом деле они происходят? Почему теория революции актуальна именно в западных странах, которые поражают внешнего наблюдателя видимым благополучием? Важно ли исследование культуры страны для понимания того, почему в ней произошла или не произошла революция, а также почему революция пошла именно по тому пути, по которому пошла? Отвечает на эти вопросы журналу «Логос» один из ведущих современных «теориков революции» Эрик Селбин.

Статья представляет собой полемический ответ на критику философом Борисом Капустиным теоретической концепции книги «Концепт «революция» в современном политическом дискурсе», выпущенной издательством «Алетейя» в 2008 году. Согласно Капустину, все революции развиваются по своей логике, у каждой из них свой особый генезис и свой собственный непредсказуемый финал. Главным упущением книги философ считает недостаточное внимание ее основных авторов к проблеме «свободы». В статье доказывается, что свобода не есть то, что обретает человек, переживающий свою причастность к революции в момент ее наступления. Включаясь в революцию, человек обращается за помощью к наиболее могущественной из всех исторических сил, надеясь на ее торжество и триумф.

В статье рассматривается противоположность философии истории и исторической социологии как способов теоретического мышления в целом и применительно к феномену революции в частности и в особенности. Эта противоположность раскрывается прежде всего как оппозиция мета и транс-исторических принципов организации истории в философии истории и «события» как центральной категории исторической социологии, позволяющей историоризировать сами «законы» движения истории, а также характеристики и свойства исторического времени. Проекция этой противоположности на свободу и равенство подчеркивает различия их бытия в качестве практик (свобода как освобождение, равенство как сопротивление неравенству), описываемых исторической социологией, и в качестве «идей» как предметов философии истории.

Рецензия на: Янош Корнаи. Размышления о капитализме. М.: Издательство института Гайдара, 2012. — 348 с.

Рецензия на: Игорь Исаев. Господство: очерки политической философии. М.: НОРМА, 2011. — 351 с.